2
Около 9 час. 20 мин. Л.Л. Зедделер получил, наконец, записку начальника левой колонны генерала Розенбаха. Откликаясь на просьбу коллеги, он велел батальонам приостановить продвижение. Сразу вслед за этим выяснилось, что части его бригады находятся в зоне поражения не только турецких орудий, но и ручного стрелкового оружия противника. Турки стреляли не прицельно, зато непрерывно. Сразу стало понятно, насколько грозным оружием является американская винтовка Пибоди-Мартини (Peabody & Martini)7. Ее прицел позволял вести эффективную стрельбу на 1 800 шагов, но сейчас русские находились всего в 800 шагах от противника. И поскольку стояли они неподвижно, то редко какая из пуль не находила себе жертву. Особенно тяжкий урон несли лейб-гренадеры, поднявшиеся на скаты возвышенности, от которой открытое пространство тянулось до самого редута. Затем, исполняя приказ генерал-майора Зедделера, на опушку кустарника вышли роты лейб-гвардии Московского полка. Его командир генерал-майор Н.П. Брок имел распоряжение не предпринимать атаки, пока не удастся скоординировать действия с левой колонной Розенбаха. Московцы развернулись в плотную цепь и втянулись в оживленную перестрелку. Их положение было крайне не выгодным. Гвардейцы несли потери от частого огня неприятеля, а сами не могли причинить ему почти никакого вреда. Турки на брустверах были надежно укрыты за плетнями из стеблей кукурузы, срезанных на ближайших полях.
Ну а затем благие намерения командования пошли прахом, потому что командующий8 лейб-гвардии Гренадерским полком флигель-адъютант полковник Ю.В. Любовицкий повел своих солдат в наступление, несмотря на прямой приказ генерала Зедделера не начинать атаку без команды.
Командующий лейб-гвардии Грена-дерским полком флигель-адъютант полковник Ю.В. Любовицкий
Позднее Юлиан Викторович объяснил свое решение большими потерями в личном составе, которые его полк начал нести, еще продвигаясь через дубовый лесок. Продолжать огневой бой далее, значило обречь полк на уничтожение. А об отступлении, конечно же, никто не помышлял, поскольку «при этих условиях, оно могло бы иметь дурное влияние на нравственную сторону людей». Оставался единственный выход: единым броском преодолеть насквозь простреливаемые несколько сотен шагов и перебить турок штыками. Однако, ни сам полковник, ни его подчиненные даже не представляли, чего будет стоить полку это усилие. Кроме того, не забудем, что в атаку тогда не ползли и не бежали, а ходили. Ю.В. Любовицкий развернул в две линии второй батальон своего полка и повел его вперед. Уступом назад его поддерживали, соответственно справа и слева, 3-й и 4-й батальоны. Огонь со стороны турок еще более усилился, так что отдельные выстрелы сделались неразличимы, слившись в громкий непрерывный треск, как будто впереди опытные портные распарывали по швам одежды каких-то сказочных великанов.
«Место, из которого сыпался этот град пуль, - сообщает походный дневник лейб-гвардии Гренадерского полка, - только и обозначалось тонкой серой полоской дыма, а затем и это все смешалось, будучи покрыто образовавшимися целыми облаками дыма, из которого все сильнее и сильнее летели пули». Солдаты в шеренгах, один за другим, спотыкались, беспомощно падали, сраженные наповал, или катились по инерции через голову, под ноги шедшим сзади. Раненым будут помогать потом. Сейчас самое главное добраться до редута и пустить в ход штыки. Через три-четыре минуты гренадеры 6-й роты, оглохшие, с глазами, налившимися кровью от близости жалящей смерти, ворвались в укрепление. Теперь уже туркам мало не показалось, потому что русские не щадили никого. Спаслись лишь те, у кого не выдержали нервы, и заранее бежали.
Казалось, главное дело сделано, и никто не замечал, что за валом прокатившейся атаки остались 200 убитых и около 400 раненых гвардейцев. Теперь нужно, не сбавляя темпа, настойчиво преследовать деморализованного врага. Как учил великий Суворов: «Бей, коли, забирай в полон». И «Слава! Слава! Слава!»
Но как раз в этот сладостный момент торжества открылась ужасающая картина истины. Ценой больших потерь гренадеры захватили лишь передовой – малый редут.
Взятие турецког о редута русскими войсками в 1877 г. С картины худ. Н. Дмитриева-Оренбургского. (Посмотреть). Главное же укрепление турок все также грозно возвышалось впереди, и огонь оттуда нисколько не ослабел. Более того, господствуя над окружающей местностью, позиция большого редута позволяла насквозь простреливать все внутренне пространство малого, превращая его в смертельную ловушку для русских воинов, уже считавших себя победителями. Потери множились с каждой минутой. В этой ситуации оставалось лишь произвести еще одну атаку, но это было бы уже совершенно самоубийственное предприятие, так как «вся местность впереди укрепления буквально осыпалась дождем свинца». Понеся новые и бесполезные потери в попытке развить достигнутый успех на плечах ошеломленного противника, лейб-гренадеры занялись поисками укрытий. Чтобы уцелеть, приходилось ничком ложиться во рвы и оставленные турками стрелковые окопы, но пули залетали и сюда, так что вскоре уже было непонятно, жив или нет солдат, припавший к земле в надежде на спасение. В те благословенные времена, о которых мы ведем наш рассказ, лобовые атаки на сильные позиции противника являлись делом обыденным. А для достижения успеха боевые уставы всех армий предписывали по мере истребления передовых частей вводить в дело резервы. Это и называлось «управление боем». Считалось, что остатки первой волны наступления, закрепившись на достигнутых рубежах, смогут отвлечь на себя часть огня противника и облегчат продвижение свежих рот и батальонов. Генерал Гурко был профессиональным военным. Он не стал обвинять Ю.В. Любовицкого в нарушении приказа (полковник и сам был дважды ранен, и, несмотря на это, увлекая людей в атаку бил в барабан; в соответствии с понятиями о воинской чести, ценой пролитой крови, он выполнил свой долг9). Тем более, что столь же горячо и… необдуманно действовали другие части.
Генерал-майор Зедделер посылает на подмогу лейб-гренадерам Московский полк. Его батальоны наступают также величаво. Роты держат равнение. Ряды, выбитые вражескими пулями, смыкаются. Московцы смогли дойти только до шоссе, проходившего между редутами. Отсюда до главного укрепления шагов сто, но их не преодолеть даже самым отчаянным смельчакам и служакам, презирающим смерть. Приказы и команды здесь не действуют. Шеренги рассыпаются, люди падают в канавы по сторонам дороги и вступают в перестрелку, тщетно пытаясь достать невидимого, а значит и неуязвимого врага. Попытка поддержать полки первой бригады сосредоточенным артиллерийским огнем также оказывается безуспешной. По приказу генерала Зедделера пушки меняют позиции, выдвигаясь из леса ближе к туркам. Теперь они сами представляют отличную мишень. Орудия первой батареи смогли сделать по одному выстрелу. Вторая даже не успела сняться с передков. Теряя людей и упряжных лошадей, артиллеристы отступили. А вскоре и сам Логин Логинович Зедделер был тяжело ранен в передовой цепи и выбыл из строя.
Полковнику Любовицкому пришлось посылать полкового адъютанта к генералу Розенбаху, прося оказать поддержку его истекающему кровью полку. Кроме того, не зная, что лейб-гренадеры захватили малый редут, батареи левой колонны продолжали обстрел этого укрепления. При этом русские снаряды залетали и к своим, разрываясь вблизи малого редута. Огонь, конечно же, пришлось прекратить, но после этого пехоте приходилось действовать уже без огневой поддержки.
Лейб-гвардии Финляндский полк еще только выдвигался на исходный рубеж для атаки большого редута с запада, когда два батальона павловцев устремились на помощь своим товарищам гренадерам. С турецких валов их встретил тяжелый свинцовый ливень. Один из батальонов был почти выкошен, другой, хотя и понес серьезный урон, продвинулся до малого редута, где людям пришлось залечь, используя складки местности, придорожные канавы и оставленные турками стрелковые ячейки.
Пока длилась эта неразбериха, три батальона лейб-гвардии Финляндского полка с трудом продвигались через лесок к западу от редута. Естественно, что марш развернутых рот не мог остаться незамеченным противником, так что вскоре финляндцы стали нести потери, еще не достигнув рубежа предстоящей атаки. На опушку их роты вышли, совершенно перемешавшись. Какое-то время офицерам пришлось восстанавливать порядок, и все это под вражеским огнем, увеличивая и без того немалое количество убитых и раненых. А впереди финляндцев ждала еще более смертельная задача.
Им предстояло пересечь открытую и насквозь простреливаемую поляну шириной около 500 шагов, на которой турки заранее вырубили кустарник, оставив лишь отдельные пристрелянные ориентиры для определения верной дистанции прицеливания. Правда, затем атакующие могли укрыться в неширокой лощине, по дну которой протекал ручей. Зато потом предстояло взбираться наверх по крутым скатам, откуда до редута было еще не менее 400 шагов. Генерал В.Н. Лавров. Гравированный портрет конца XIX в. Командир Финляндского полка генерал-майор В.Н. Лавров отлично понимал, что, соблюдая все требования устава, он просто не доведет людей до редута. Но, ни стоять на месте, ни отступать тоже нельзя. Урон окажется еще большим и совершенно бессмысленным. Несколько ранее в такой же ситуации оказались лейб-гренадеры. Несомненная заслуга Василия Николаевича состояла в том, что он принял более верное для командира решение. Мгновенно оценив обстановку, он приказал пересечь прогалину не размеренным шагом, а бегом. Следуя за своим генералом, первый батальон финляндцев одним броском преодолел открытое пространство и скатился к ручью. Потери, конечно же, были, но не такие большие, как у гренадеров. Четвертому батальону Финляндского полка пришлось уже тяжелее. Его командир повел солдат густой цепью, и люди сразу стали падать на землю под жужжащими пулями, которые, казалось, постоянно висели в воздухе. Глядя на груды убитых и раненых товарищей, солдаты 3-го батальона торопливо крестились10. Этим трем ротам также удалось проскочить сквозь свинцовую завесу бегом. Теперь финляндцев отделяло от редута около 400 шагов, причем совершенно без каких-либо укрытий на местности. Над внешним скатом лощины было не поднять головы, так что сама мысль о том, что придется оторваться от спасительной земли и подняться в рост, выглядела безумием. Попытка 1-го батальона финляндцев продвинуться и охватить редут с севера завершилась кровавой неудачей. Уцелевшие скатились обратно в ложбину. И все же, В.Н. Лавров не отказался от мысли атаковать вражеское укрепление. Он лишь отправил записку к Н.О. Розенбаху, прося его подготовить наступление огнем артиллерии.
Стрелки на серебряных часах командира бригады едва разошлись, чтобы показать одиннадцать часов. Их мелодичный звон, ласкавший слух в любой другой обстановке, был самым чужеродным и странным звуком в этом царстве смерти. Николай Оттонович Розенбах отдал необходимые приказания артиллеристам и распорядился ввести в боевую линию последние резервы: два батальона Павловского полка и один Финляндского. Выдвигаться им пришлось опять-таки в зоне поражения вражеского огня, так что прежде чем достигнуть намеченных рубежей, подразделения успели понести чувствительные потери. Напомним также, что от снарядов батарей левой колонны страдали не только турки, но и солдаты Павловского и лейб-гренадерского полков, залегшие южнее редута, так что стрельбу вскоре пришлось прекратить. Других резервов в этой, центральной колонне больше не было. Правда, с подходом павловцев, В.Н. Лавров около часу дня попытался еще раз поднять людей в атаку.
На этот раз огонь турок оказался еще более убийственным, как будто они получили подкрепления, и нужды в патронах совершенно не испытывали. Это был «адский, потрясающий огонь... что-то чудовищное, уничтожающее...», - вспоминал один из участников штурма. Полковник лейб-гвардии Павловского полка Г. П. Шмидт еще более эмоционален в оценке: «Бойня... резня... ад огня...». Тем не менее, на одном из участков атаки павловцам даже удалось взобраться на бруствер, и уже здесь их расстреляли в упор. Уцелевшие укрылись во внешнем рву укрепления, где людей начали поражать русские гранаты, с неточным прицелом выпущенные нашими же батареями. Пострадали от «дружественного огня» и финляндцы, даже находясь в мертвом пространстве в лощине. Вот так трагически закончилась вторая попытка штурма большого редута.
Не лучше обстояли дела и в правой (восточной) колонне. Идти пришлось без дороги, по пахоте и кукурузному полю. Затем, еще на марше гвардейская стрелковая бригада попала под орудийный огонь противника из Дольного Дубняка, так что генерал-майору Эллису пришлось отделить лейб-гвардии 2-й стрелковый батальон для прикрытия колонны с тыла. Затем стрелки оказались в зоне поражения турецких пехотинцев, засевших в передовых окопах по дороге к Горному Дубняку. Выбить их оттуда удалось только к половине девятого утра. Русская гвардейская пехота в бою. Фрагмент картины худ. Н. Дмитриева-Оренбургского. (Посмотреть). Развивая наступление, стрелки действовали в целом успешнее главных сил 2-й гвардейской дивизии. Они продвигались цепью, перебежками, отвечали на вражескую пальбу своими меткими пулями и несли меньший урон. Беда заключалась в том, что действия отдельных подразделений оказались нескоординированными. Роты 1-го батальона, разделенные Софийским шоссе, наступали по расходящимся направлениям. Находившийся на левом фланге 3-й батальон вошел в контакт с лейб-гвардии Московским полком из центральной колонны. 4-й батальон пришлось посылать севернее. Он встретился с финляндцами из левой колонны. Затем сюда же подошел 2-й батальон гвардейских стрелков и замкнул вокруг Горного Дубняка кольцо окружения. И все же, продвинуться далее стрелкам не удалось. Примерно в 800 шагах от редута роты напоролись на такой жестокий огонь, что были вынуждены залечь. Не помогла и артиллерийская поддержка. Одна из полубатарей, выдвинувшись на дистанцию в 700 м от редута, смогла сделать лишь два залпа, после чего турки перестреляли как лошадей, так и прислугу. Пришлось увозить орудия подальше. Еще хуже, что на позиции занятые лейб-гвардии 4-м стрелковым батальоном, стали залетать русские снаряды, выпущенные батареями центральной колонны. Адъютанты и ординарцы скакали во всех направлениях, генералы устанавливали связь с соседями, но в целом было ясно, что и с этого направления атака не получилась.
После того, как командир гвардейской стрелковой бригады генерал-майор Эллис отозвал из-под Дольного Дубняка лейб-гвардии 2-й стрелковый батальон, турок на дистанции от 800 (у стрелков) до 100 шагов (у лейб-гренадер) охватывало неровное кольцо, в котором перемешалась вся цветовая гамма отличий, присвоенных гвардейским войскам: красных у московцев, синих у лейб-гренадеров, белых павловских, темно-зеленых финляндских, малиновых стрелковых, черных у саперов и артиллеристов. На деле такая пестрота означала лишь, что резервов для предстоящего общего штурма у 2-й гвардейской пехотной дивизии больше не остается11. Никаких новых рот, «по мере истребления передовых» (а ведь многие из них уже успели понести жестокий урон), вводить в дело не удастся.
И.В. Гурко ничего не оставалось, как задействовать части 1-й гвардейской пехотной дивизии. Он вызвал из колонны генерала Рауха лейб-гвардии Измайловский полк. При этом с самого начала раздергали и его. Первый батальон отправился на поддержку левой колонны, 3-й был придан центральной, 2-й и 4-й правой колонне. Но и тут не обошлось без путаницы. Раух лично отправил 2-й батальон измайловцев в кустарники за малым редутом (т.е. за позициями лейб-гренадер), а 3-й батальон оказался напротив северо-западного угла Большого редута – фактически на стыке частей правой и левой колонн. Разделился и лейб-гвардии саперный батальон. Две роты «по собственному почину» (!) двинулись на поддержку лейб-гренадер, а две остальные встали левее Московского полка.
Все эти перемещения (к тому же, снова под огнем противника) заняли некоторое время. Когда же, наконец, все части вышли на отведенные им по диспозиции места, И.В. Гурко решил подготовить общую атаку редута сильным артиллерийским обстрелом. Как знать, продлись он несколько дольше, возможно, турки прекратили бы сопротивление12, но планы русского командования, в который уже раз за этот день, оказались нарушены.
__________
7 Недаром после боя при Горном Дубняке многие офицеры российской императорской гвардии постарались обзавестись этим ценным и весьма полезным трофеем. 8 Согласно штату, командиром гвардейского полка являлся генерал-майор. Если же эту должность исполнял офицер в чине полковника, то он назывался командующим. 9 За этот бой Ю.В. Любовицкий был произведен в чин генерал-майора. Во время войны он получил еще несколько наград, а в 1879 г. именно «за взятие ложементов и передового редута при Горном Дубняке» удостоился ордена Святого Георгия 3-го класса. 10 После боя оказалось, что количество тел павших в этом месте было так велико, что русские назвали его «поляной смерти». 11 Кавалерийские полки, входившие в состав отряда Гурко, конечно же, не могли принимать участия в штурме полевого укрепления. Их задача сводилась фактически к тыловому охранению пехоты, окружившей редут. 12 Плененный Ахмет-Хивзи-паша говорил, что продлись канонада еще полчаса, и он сдал бы редут, но к его немалому удивлению. Русские снова пошли на приступ.
|