Дневник лейб-гвардии Гренадерского полка за кампанию 1877-78 гг.//
21 августа 1877 г. полк выступил в поход в следующем боевом составе:
1) господ офицеров – 52; в том числе: штаб-офицеров – 4 и обер-офицеров – 48;
2) нижних чинов – 3 601; в том числе: унтер-офицеров – 440, музыкантов, считая с хорными, - 120, рядовых – 2. 790, нестроевых – 251(считая с денщиками).
12 октября.
Выступили из Эски-Баркач в 2 часа ночи. Затем, по переправе на левый берег р. Вида, полк был построен фронтом к Горному Дубняку, имея в авангарде 4-й батальон, во 2-й линии – 2-й и 3-й батальоны, 1-й же был оставлен в общем резерве, вместе с лейб-гвардии Саперным батальоном. В таком порядке полк был двинут к Горному Дубняку по местности почти сплошь покрытой кустарником молодого дуба, а отчасти и кукурузой. Благодаря пересеченной местности, сохранение раз принятого направления было крайне трудно, а потому на каждой полянке полк был приостанавливаем и приводим в порядок, при чем восстанавливалась связь, как с батареями, следовавшими на нашем левом фланге, так и с лейб-гвардии Московским полком, который шел правее батарей.
На расстоянии около трех верст от Горного Дубняка авангард был встречен выстрелами передовых постов противника, который, однако, вскоре скрылся из виду. Вслед за тем в неприятельском лагере ударили тревогу, что чрезвычайно облегчили движение полка вперед. Первые выстрелы противника раздались в расстоянии около версты от укрепления, но наш авангард, не отвечая на них, продолжал дальнейшее наступление по кустарнику, при чем, как оказалось впоследствии, забрал слишком влево.
2-й и 3-й батальоны, следовавшие за авангардом, также приняли влево, вследствие чего весь полк расположился на той позиции, которую, согласно общим распоряжениям, следовало занять лейб-гвардии Павловскому полку. В это время к оврагу, что у Софийского шоссе, стала подходить вторая бригада и раздались первые выстрелы ее артиллерии. Так как 4-й батальон, следовавший в авангарде, приблизился к опушке кустарника и открыл огонь, то оказалось возможным передвинуть на надлежащее место только 2-й и 3-й батальоны, которым безотлагательно были посланы соответствующие приказания. В это же время была произведена рекогносцировка неприятельской позиции, при которой рассмотрено расположение высокого передового редута, обороняющего подступы к главному укреплению. Когда 2-й и 3-й батальоны заняли свои места (3-й батальон стал правее 2-го), то после непродолжительной перестрелки 2-му батальону было приказано штурмовать редут, а 3-му поддержать атаку. Подготовить атаку более продолжительным огнем стрелков оказалось невозможным, так как неприятель совершенно закрыт, а между тем батальоны начали уже нести значительные потери от его ружейного, а частью и от картечного огня. Не взирая на этот страшный огонь (фронтальный с редута и фланговый с главного укрепления) батальоны двинулись вперед, причем 2-й батальон овладел редутом, все защитники которого были переколоты штыками. Дальнейшее продвижение атаки на главное укрепление оказалось положительно невозможным в виду страшного ружейного и картечного огня с укрепления. Вся местность впереди этого укрепления буквально осыпалась дождем свинца, вследствие чего рассчитывать на дальнейшее наступление можно было только при помощи свежих резервов; этим резервом в столь трудную минуту для лейб-гвардии Гренадерского полка и явился лейб-гвардии Павловский полк, некоторые роты которого храбро двинулись вперед, дошли, не взирая на большие потери, до редута, но продолжать дальнейшую атаку вместе с Гренадерами также не смогли. Для поддержания атаки была двинута вновь небольшая часть лейб-гвардии Павловского полка, а также 1-й батальон и 16-я рота лейб-гвардии Гренадерского полка (1-й батальон перед этим был выдвинут из резерва и поставлен правее 3-го батальона). Введение в огонь этих новых подкреплений не поправило дела, так как продолжение наступления на главное укрепление оказалось опять таки невозможным; не помогала также и личная храбрость офицеров, подававших собой пример замечательного мужества и самопожертвования; почти всякий, выходивший в стороны из закрытого пространства, которое представлял передовой редут, падал мертвым или раненым; вскоре все пространство между редутом и опушкою кустарника, а также между редутом и главным укреплением покрылось сплошною массою мертвых и раненых. К частям, находившимся у редута, вскоре присоединилась 2-я рота лейб-гвардии Саперного батальона. Пока все вышеизложенное происходило у передового редута, три роты 4-го батальона л.-гв. Гренадерского полка (13-я, 14-я и 15-я) расположились влево от редута на расстоянии около 150 шагов от главного укрепления, и вместе с частями л.-гв. Павловского и Финляндского полков легли частью в канавах, а частью впереди его в небольших лощинах и за соломою, значительное количество которой было здесь сложено. Эти роты оставались в течение многих часов под убийственным огнем со стороны большого укрепления и, не отступая ни на шаг, поддерживали все время перестрелку. Стрелковый бой вплоть до 5 часов продолжали также и батальоны л.-гв. Гренадерского полка, занявшие передовой редут. Огнем этих батальонов управляли лично офицеры; в то же время офицеры пересылали людей по одиночке в канавы, что у шоссе, к домику, в котором находился склад муки, и в закрытие, находящееся влево от редута. Это постоянное передвижение одиночных людей дало возможность избежать излишнего скопления людей за передовым редутом, уменьшить потери и расширить линию огня, которой было наносимо поражение защитникам главного укрепления.
Перебежки эти, по изложенным причинам, были весьма разумны, но в то же время и крайне опасны, так как их приходилось проводить под градом пуль.
Стрелковый бой производился также отчасти и со всей опушки кустарника, с расстояния 600 – 800 шагов. Опушка эта была занята частями л.-гв. Московского полка и гвардейской стрелковой бригады.
Нельзя не упомянуть здесь о находчивости офицеров, а отчасти и самих нижних чинов, расположенных у редута и влево от него, которые по собственной инициативе воспользовались шанцевым инструментом, бывшим при них, и окопались, насколько это было возможно под страшным огнем. Все эти импровизированные окопы сохранились в целости и до настоящего времени.
В таком положении дело оставалось в течение нескольких часов. Дальнейшее наступление могло быть возможным только при энергичном содействии артиллерии и введении в дело новых свежих резервов. Артиллерия открыла залпами огонь по укреплению, и вслед за тем были двинуты на него один батальон л.-гв. Измайловского полка и, оставшиеся еще не введенными в бой части л.-гв. Финляндского полка. Наступление этих частей хотя и не имело непосредственного успеха, но способствовало тому, что люди, находившиеся за редутом (у провиантского домика) и влево от редута начали перебегать к левому фасу главного укрепления, во рву которого завязался даже рукопашный бой. Турки начали постепенно прекращать огонь этого фаса, но, вместе с тем, приступили к устройству новых траншей, из-за которых, равно как и с разных построек укрепления, продолжали огонь по-прежнему. Как только начался рукопашный бой на левом фасе главного укрепления и на исходящем углу его, то были двинуты вперед все небольшие команды и роты всех полков со знаменами, остававшиеся до того времени в лесу; общий дружный натиск довершил дело окончательно.
Со стороны правого, наиболее безопасного для турок, фаса был выкинут белый флаг в то время, когда мы ворвались уже в редут у исходящего угла его, а потому офицерам стоило большого труда остановить резню и окончательно истребление противника.
В этом деле было убито нижних чинов 310 человек, ранено 592. Из числа офицеров убиты: капитан Хаммар (командир 6-й роты), штабс-капитан Сироцинский (командир 11-й роты) и поручик Хирн (командующий 5-й роты); умер от ран поручик фон Пирвиц (командующий 2-й роты); ранены: полковник Аспелунд 1-й (командир 1-го батальона), полковник Аспелунд 2-й (командир 2-го батальона), полковник Пастухов 1-й (командир 3-го батальона), флигель-адъютант капитан Лукошков (командир роты Его Величества), поручик Моисеев (командующий 3-й ротой), штабс-капитан Ермолаев (командир 4-й роты), поручик Мачеваринов, поручик Сперанский (командующий 9-й ротой), поручик Рузский (командующий 10-й ротой), штабс-капитан Грек (командир 14-й роты), штабс-капитан Каменский (командир 16-й роты), поручик Григорьев и поручик Поливанов 2-й, подпоручики: Данич, Полубинский, Путилов 2-й, Саломон, Шейдеман, и Левицкий…
За дело под Горным дубняком полку было дано 48 знаков отличия Военного ордена 4-й степени.
Офицеры полка были представлены к следующим наградам:
К ордены Св. Георгия 4-й степени: капитан Засулич, поручик Мачеварианов, подпоручик Шейдеман.
К золотому оружию с надписью «За храбрость»: полковник Аспелунд 1-й, полковник Пастухов 1-й, полковник Аспелунд 2-й, капитан Павловский.
К ордену св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом: подпоручик Зубков, а также 9 человек из числа ротных командиров и заступивших их места после смерти или ранения, а именно: капитан Забусов, штабс-капитан Феттер, штабс-капитан Грек, поручик Моисеев, поручик Сперанский, поручик Гедеонов 2-й, поручик Гадолин, подпоручик Томашевич, поручик Короткий.
К ордену св. Анны 3-й степени с мечами и бантом – поручик Гредякин.
К ордену св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом: поручик Протасьев. Подпоручик Саломон, подпоручик Левицкий, подпоручик Полубинский….
Огромное спасибо кандидату исторических наук Копылову Н.А. за предоставленный материал.
|
| Категория: Исторические статьи | Добавил: leibgrenader (23.04.2008)
|
| Просмотров: 4054
|
|
